Шанхай становится больше

Когда несколько лет назад в США стало мало строительных проектов, калифорнийский архитектор Роберт Стейнберг открыл офис в Шанхае. Он говорит, что не понимал город до той ночи, когда он обедал с некоторыми потенциальными клиентами. «Я пытался вести вежливый разговор и начал обсуждать некоторые политические противоречия, которые казались важными в то время», - вспоминает он. «Один из бизнесменов наклонился и сказал:« Мы из Шанхая. Мы заботимся только о деньгах. Хочешь поговорить о политике, иди в Пекин. »

Из этой истории

[×] ЗАКРЫТЬ

Будучи портом на реке Хуанпу в 15 милях от Янцзы, Шанхай располагал к процветанию. Успех построил торговый центр длиной в милю, Бунд, показанный здесь в конце 1920-х годов, где башня с часами Таможни выходила на банки и торговые дома. (Библиотека изображений Мэри Эванс / Коллекция Эверетта) Вид из 87 этажей включает в себя телебашню «Восточная жемчужина», центр, террасы башни Цзинь Мао (слева) и мегаплекс, вмещающий 23 миллиона человек. (Джастин Гуарилья) Движение баржи на Сучжоу-Крик возвращает нас к корням города, а высотный горизонт говорит о его будущем. (Джастин Гуарилья) Пудун, который был 200 квадратных миль сельскохозяйственных угодий 20 лет назад, теперь является домом для Шанхайского района небоскребов и Шанхайской фондовой биржи. Скульптура перед офисным зданием рядом с финансовым кварталом иллюстрирует преобладающее отношение города. (Джастин Гуарилья) «То, что продается здесь, отличается от других китайских городов», - говорит дизайнер Лу Кун с помощником Лю Сюнь Сианем, среди клиентов которого были Пэрис Хилтон и Виктория Бекхэм. «Сексуальная, модная одежда для уверенных в себе, утонченных женщин; это шанхайский шик». (Джастин Гуарилья) Приблизительно 9 миллионов из 23 миллионов жителей Шанхая мигрировали в город, и выросли коллекции многоквартирных домов для размещения растущего населения города. (Джастин Гуарилья) В начале перестройки Шанхая старые районы были разрушены без разбора, но теперь правила, ориентированные на сохранение, ограничивают то, что можно разрушить, а что можно построить на его месте. (Джастин Гуарилья) «Снос вашего дома имеет положительную сторону», - говорит ресторатор Зао Сюхуа (справа), который закончил с более длительными поездками на работу, но большими, более современными раскопками после того, как его дом в старом Шанхае был разрушен. (Джастин Гуарилья) Теперь, когда городская социалистическая рыночная экономика произвела очевидное богатство, показанный здесь Всемирный финансовый центр, «каждый второй город копирует Шанхай», говорит деловой репортер. (Джастин Гуарилья) Шанхай расположен на реке Хуанпу, примерно в 15 милях вверх по течению от того места, где могучий Янцзы, жизненно важный источник китайской экономики на протяжении веков, впадает в Восточно-Китайское море. (Гильберт Гейтс) Башня с часами таможни все еще стоит вместе с новыми, более высокими символами экономической мощи. (Джастин Гуарилья) «Семьи имеют больше располагаемого дохода, чем они когда-либо могли себе представить», - говорит один житель Шанхая. (Джастин Гуарилья) Ночная жизнь Шанхая предлагает немного напоминаний об идеологии, которая вдохновила Культурную революцию Мао Цзэдуна. (Джастин Гуарилья) «Здесь так много людей, что в городе много возможностей», - говорит Лю Цзянь, народный певец и писатель. (Джастин Гуарилья) По мере развития Шанхая старые районы разрушаются, но благодаря мерам по сохранению разрушение стало менее случайным. (Джастин Гуарилья) Тесные семейные отношения и социальный консерватизм, похоже, уравновешивают стремительное развитие Шанхая. (Джастин Гуарилья) Рост промышленности и владение автомобилями не помогли воздуху Шанхая; В мае этого года город начал публиковать отчеты о качестве воздуха на видеоэкранах в общественных местах. (Джастин Гуарилья) Из-за китайской политики ограничения городских семейных пар одним ребенком, «семьи имеют больше располагаемого дохода, чем они когда-либо могли себе представить», - говорит Кэти Кайюань Сюй, менеджер по продажам компании по ценным бумагам. (Джастин Гуарилья) «Вы должны помнить, что наше первое поколение в Китае никогда не испытывало голода», - говорит Кайюань Сюй. (Джастин Гуарилья) Девять миллионов из 23 миллионов жителей Шанхая мигрировали в город. (Джастин Гуарилья) В обществе, где не так давно люди получали жилье через своих контролируемых государством работодателей, недвижимость стала насущной проблемой. (Джастин Гуарилья) Перестройка Шанхая началась беспорядочно, но муниципальное правительство в конечном итоге наложило ограничения на то, что может быть разрушено и построено на его месте. (Джастин Гуарилья)

Фотогалерея

Связанный контент

• Снимок: Река Янцзы
• Видения Китая

Когда я был в шанхайском офисе Штейнберга, он проводил меня мимо кабин, заполненных сотрудниками, работающими до позднего вечера. «Мы говорим об акрах в Америке; здесь разработчики думают километры », - сказал он. «Как будто этот город наверстывает все десятилетия, потерянные для войн и политической идеологии».

За последнее десятилетие Шанхай вырос как ни один другой город на планете. В 1990 году в городе проживало 13, 3 миллиона жителей, сейчас в городе проживает около 23 миллионов человек (на 8, 1 миллиона жителей Нью-Йорка), а каждый год полмиллиона приезжают. Чтобы справиться с таким наплывом, разработчики планируют построить, помимо прочего, семь городов-спутников на окраине Шанхая в 2400 квадратных миль. Шанхай открыл свою первую линию метро в 1995 году; сегодня у него 11; к 2025 году их будет 22. В 2004 году в городе также была открыта первая в мире коммерческая линия высокоскоростных поездов на магнитной подушке.

Шанхай с более чем 200 небоскребами представляет собой метроплекс, состоящий из террас, разделенных широкими, усаженными деревьями бульварами, по которым движется движение в кинематографическом размытии. В башне Джин Мао высотой 1381 фута, чьи многоуровневые конические сегменты напоминают гигантскую пагоду, на 57-м этаже находится плавательный бассейн отеля, а на палубе на 88-м этаже видны десятки шпилей, пробивающихся сквозь облака. Мне пришлось посмотреть оттуда на вершину 101-этажного Всемирного финансового центра, который сужается, как лезвие шпателя. Стеклянная завеса Банка Китая, кажется, выгибается из металлической оболочки, словно тюбик губной помады.

В последний раз, когда я был в Шанхае, в 1994 году, коммунистические лидеры Китая поклялись превратить город в «голову дракона» нового богатства к 2020 году. Теперь этот прогноз кажется немного заниженным. Валовой внутренний продукт Шанхая увеличивался не менее чем на 10 процентов в год в течение более десяти лет, вплоть до 2008 года, когда в мире разразился экономический кризис, и с тех пор он рос лишь незначительно. Город стал двигателем, стимулирующим бурное развитие Китая, но он почему-то кажется даже более масштабным. Поскольку Лондон 19-го века отражал коммерческое богатство Британской промышленной революции, а Нью-Йорк 20-го века демонстрировал Соединенные Штаты как коммерческий и культурный центр, Шанхай, похоже, готов символизировать 21-й век.

Это настоящая трансформация для порта, название которого стало синонимом слова «похищен» после того, как многие моряки проснулись от удовольствий увольнения с берега и оказались вынуждены выполнять свои обязанности на незнакомом корабле. Шанхай расположен на реке Хуанпу, примерно в 15 милях вверх по течению от того места, где могучий Янцзы, жизненно важный источник китайской экономики на протяжении веков, впадает в Восточно-Китайское море. В середине 19-го века Янцзы осуществлял торговлю чаем, шелком и керамикой, но самым горячим товаром был опиум. После победы над династией Цин в первой Опиумной войне (1839-42) англичане получили право управлять Шанхаем и импортировать опиум в Китай. Это была прибыльная франшиза: около одного из десяти китайцев были зависимы от наркотиков.

Опиум привлек множество искателей приключений. Американские купцы начали прибывать в 1844 году; Вскоре последовали французские, немецкие и японские торговцы. Возмущение китайских жителей слабостью династии Цин, частично разжигаемой привилегированным положением иностранцев, привело к восстаниям в 1853 и 1860 годах. Но главным результатом восстаний было то, что полмиллиона китайских беженцев въехали в Шанхай; даже международное поселение, в котором проживали жители Запада, имело китайское большинство. К 1857 году опиумный бизнес вырос в четыре раза.

Сильная экономика принесла небольшую сплоченность этнической структуре Шанхая. Первоначальная часть города со стенами оставалась китайской. Французские жители создали собственную концессию и наполнили ее бистро и булочницами . И Международное урегулирование оставалось англоязычной олигархией, сосредоточенной на муниципальном ипподроме, торговых центрах вдоль Нанкин-роуд и тюдоровских и эдвардианских особняках на Баблинг-Уэлл-роуд.

Центр старого Шанхая был известен как Бунд, протяженность банков, страховых компаний и торговых домов на западном берегу Хуанпу длиной в милю. Уже более века Бунд гордился самым известным горизонтом к востоку от Суэца. Грандиозные и мраморные здания Бунда, отмеченные британским консульством и Шанхайским клубом, где иностранные предприниматели располагались по рангу в 110 футов в длину, вызывали западную мощь и постоянство. Пара бронзовых львов охраняла здание банка Гонконг и Шанхай. Колокольня на вершине таможни напоминала Биг Бен. Его часы, прозванные «Большой Цин», прозвучали в Вестминстерском перезвоне в четверть часа.

Однако под роскошным фасадом Шанхай был известен пороком: не только опиум, но и азартные игры и проституция. Немного изменилось после того, как Китайская Республика Сунь Ят-сена вытеснила династию Цин в 1912 году. Шестиэтажный комплекс развлечений «Великий мир», в котором находились брачные маклеры, фокусники, экстракторы ушной серы, писатели любовных писем и казино, был любимой целью миссионеры. «Когда я вошел в горячий поток человечества, мне не хотелось возвращаться назад, - писал о своем визите в 1931 году австро-американский кинорежиссер Йозеф фон Штернберг. - На пятом этаже были девушки, чьи платья были разрезаны до подмышки, чучело кита, рассказчики историй, воздушные шары, пип-шоу, маски, зеркальный лабиринт ... и храм, наполненный свирепыми богами и хлыстами. Фон Штернберг вернулся в Лос-Анджелес и совершил Шанхайский экспресс с Марлен Дитрих, персонаж которой шипит: «Потребовалось более одного человека, чтобы изменить мое имя на Шанхай Лили».

В то время как остальная часть мира пострадала от Великой депрессии, Шанхай - тогда пятый по величине город в мире - блаженно плыл вдоль. «Десятилетие с 1927 по 1937 год было первым золотым веком Шанхая», - говорит Сюн Юэчжи, профессор истории в городском университете Фудань и редактор 15-томной Всеобщей истории Шанхая . «В Шанхае вы можете делать все, что угодно, если вы платите защиту [деньги]». В 1935 году журнал Fortune отметил: «Если когда-либо во время процветания Кулиджа вы вынули свои деньги из американских акций и перевели их в Шанхай в форма инвестиций в недвижимость, вы бы утроили ее через семь лет ».

В то же время коммунисты боролись с националистическим Гоминданом за контроль над городом, а Гоминдан объединился с преступным синдикатом под названием «Зеленая банда». Вражда между двумя сторонами была настолько ожесточенной, что они не объединились даже для борьбы с японцами, когда длительная напряженность привела к открытой войне в 1937 году.

После того, как Мао Цзэдун и его коммунисты пришли к власти в 1949 году, он и руководство позволили шанхайскому капитализму просуществовать почти десятилетие, будучи уверенными в том, что социализм вытеснит его. Когда этого не произошло, Мао назначил жестких администраторов, которые закрыли городские университеты, вывели из себя интеллигенцию и отправили тысячи студентов для работы на коммунальных фермах. Бронзовых львов сняли с банка в Гонконге и Шанхае, а на вершине таможни Большой Цин зазвонил в тот день с гимном Народной Республики «Восток красный».

53-летняя автор Чен Данян, чей роман « Девять жизней» описывает ее детство во время культурной революции 1960-х и 70-х годов, вспоминает день, когда новые учебники были распространены в ее классе литературы. «Нам дали горшки, наполненные слизью из рисовой муки, и сказали склеить все страницы, содержащие стихи», - говорит она. «Поэзия не считалась революционной».

Я впервые побывал в Шанхае в 1979 году, через три года после окончания культурной революции. Новый лидер Китая Дэн Сяопин открыл страну для западного туризма. Первым пунктом назначения моей туристической группы был локомотивный завод. Когда наш автобус катился по улицам, заполненным людьми в жакетах Мао и на велосипедах Flying Pigeon, мы могли видеть грязь на особняках и бамбуковых палках для стирки, украшающих балконы квартир, которые были разделены, а затем разделены. В нашем отеле не было карты города или консьержа, поэтому я сверился с путеводителем 1937 года, в котором рекомендовалось суфле Grand Marnier в французском ресторане Chez Revere.

Chez Revere сменил название на Red House, но пожилой метрдотель хвастался тем, что в нем по-прежнему подают лучшее суфле Grand Marnier в Шанхае. Когда я заказал это, была неловкая пауза, сопровождаемая взглядом галльского огорчения. «Мы приготовим суфле, - вздохнул он, - но месье должен принести Великого Марнье».

Шанхай сегодня предлагает несколько напоминаний об идеологии, которая вдохновила культурную революцию. После того, как в 2009 году городской музей Мао был закрыт, остатки статуй Великого рулевого стояли на балконе с жалюзи, как многие газонные жокеи. Напротив, многие из шанхайских предкоммунистических зданий выглядят почти новыми. Бывшая вилла лидера «Зеленой банды» живет как отель «Mansion», чье лобби в стиле ар-деко служит памятником тридцатых годов прошлого века, заполнено старинной мебелью и фотографиями в стиле сепия съемщиков рикши, разгружающих груз с сампанов. В вновь открытом Центре развлечений «Великий мир» можно встретить китайскую оперу, акробатов и народных танцоров, хотя разрешено несколько баров.

Что касается Бунда, он был восстановлен в своем первоначальном величии изящного искусства. Дом Астора, где мемориальные доски ознаменовывают постпрезидентский визит Улисса С. Гранта, и где Чарли Чаплин и Полетт Годдард были вызваны на ужин ливеневыми дворецкими, носящими золотые трубы, вновь принимает гостей. Через Сучжоу-Крик отель Peace (известный как Cathay, когда Ноэль Кауард писал « Частные жизни» во время четырехдневного поединка с гриппом в 1930 году) недавно претерпел восстановление на сумму 73 миллиона долларов. Шанхайский банк развития Пудун в настоящее время занимает здание Гонконгского и Шанхайского банков. Бронзовые львы вернулись в караул у входа.

Когда китайцы переходят к тому, что они называют «социалистической рыночной экономикой», кажется, что они рассматривают город не как выброс, а как пример. «Любой другой город копирует Шанхай», - говорит Фрэнсис Ван, 33-летний деловой журналист, родившийся здесь.

Перестройка Шанхая началась беспорядочно - застройщики стерли с лица земли сотни тесно переполненных китайских кварталов, называемых лилонгами, доступ к которым осуществлялся через характерные каменные порталы, называемые шикумэн, - но муниципальное правительство в конечном итоге наложило ограничения на то, что может быть разрушено и построено на его месте. Раньше Лилонг ​​длиной в два блока, Xintiandi (Новые Небеса и Земля) был снесен, чтобы быть восстановленным в форме 19-го века. Теперь шикарные рестораны полосы, такие как TMSK, подают монгольский сыр с маслом из белого трюфеля хорошо одетым посетителям в стиле киберпанка китайских музыкантов.

Никто не прибывает в Xintiandi на летающем голубе, и куртки Mao имеют такую ​​же привлекательность, как и корсеты из китового уса. «Шанхай - это плавильный котел разных культур, поэтому то, что продается здесь, отличается от других китайских городов», - говорит модельер Лу Кун, уроженец Шанхая, в числе своих клиентов Пэрис Хилтон и Виктория Бекхэм. «Здесь нет традиционных чонсамов или воротников мандаринов. Сексуальная, модная одежда для уверенных в себе, утонченных женщин; это шанхайский шик ».

Ся Юйцянь, 33-летняя мигрантка из Тяньцзиня, говорит, что знает «много шанхайских женщин, которые копят все свои деньги на покупку [ручной] сумки». Я думаю, что это странно. Они хотят похвастаться перед другими людьми ». Но Ся, которая в 2006 году переехала в город, чтобы продавать французское вино, также полагается на репутацию Шанхая в своей изысканности в своей работе. «Когда вы едете в другие города, они автоматически думают, что это лучший продукт», - говорит она. «Если бы вы сказали, что находитесь в Тяньцзине, это не будет иметь такого же эффекта».

В Тянь Цзы Фанге, лабиринте узких улочек у Тайкан-роуд, вековые дома в настоящее время заняты художественными студиями, кафе и бутиками. Cercle Sportif Francais, социальный клуб в колониальную эпоху и преданный Мао во время коммунистического режима, был привит в высотный отель Okura Garden Hotel. «Десять лет назад эта структура была бы разрушена, но теперь муниципальное правительство понимает, что старые здания ценны», - говорит генеральный директор Okura Хаджиме Харада.

Старые здания заполнены новыми людьми: девять миллионов из 23 миллионов жителей Шанхая мигрировали в город. Когда я встретился с восемью городскими планировщиками, социологами и архитекторами в Управлении городского планирования, земельных и природных ресурсов, я спросил, сколько из них приехали из-за пределов города. Они встретили вопрос молчанием, косыми взглядами, а затем смехом, когда семеро из восьми подняли руки.

Пудун, район, который имел в виду Дэн, когда он говорил об огромном драконе богатства, был 200 квадратных миль сельхозугодий 20 лет назад; сегодня в нем находятся район небоскребов Шанхая и Шанхайская фондовая биржа с ежедневными объемами торгов более 18 миллиардов долларов, занимающая седьмое место в мире. Камень нефритового цвета, используемый для обвалов вокруг башни Цзинь Мао, может сильно ударить постороннего, но для Кэти Кайюань Сюй избыток Пудуна является источником гордости. «Вы должны помнить, что наше первое поколение в Китае никогда не испытывало голода», - говорит 45-летний менеджер по продажам компании по ценным бумагам. По ее словам, из-за проводимой в Китае политики ограничения городских семейных пар одним ребенком, «семьи имеют больше располагаемого дохода, чем они когда-либо могли себе представить».

Материализм, конечно, имеет свою цену. В результате столкновения двух поездов метро в сентябре прошлого года пострадали более 200 человек, что вызвало обеспокоенность по поводу безопасности транзита. Рост промышленности и владение автомобилями не помогли воздуху Шанхая; В мае этого года город начал публиковать отчеты о качестве воздуха на видеоэкранах в общественных местах. Чуть менее ощутима, чем смог, социальная атмосфера. Лю Цзянь, 32-летний народный певец и писатель из провинции Хэнань, вспоминает, когда он приехал в город в 2001 году. «Первое, что я заметил, был человек на велосипеде, который каждую ночь проезжал по моей полосе. давая объявления: «Сегодня ночью холодно! Пожалуйста, будьте осторожны », - говорит он. «Я никогда не видел ничего подобного! Это заставило меня почувствовать, что люди следят за мной ». Это чувство все еще существует (как и велоспортеры), но, по его словам, « молодые люди не знают, как повеселиться. Они просто знают, как работать и зарабатывать деньги ». Тем не менее, добавляет он, « здесь так много людей, что в городе много возможностей. Трудно уйти.

Даже сегодня безудержное развитие Шанхая и перемещение жителей по соседству с целью обновления, кажется, уравновешивается затянувшимся социальным консерватизмом и тесными семейными отношениями. Деловая журналистка Ван, которая не замужем, считает себя необычайно независимой, снимая собственную квартиру. Но она также возвращается домой к своим родителям на ужин по ночам. «Я получаю независимость, но мне также нужна моя еда!» - шутит она. «Но я плачу за это. Мои родители ругают меня о браке каждую ночь.

В обществе, где не так давно люди получали жилье через своих контролируемых государством работодателей, недвижимость стала насущной проблемой. «Если вы хотите жениться, вы должны купить дом», - говорит Ся, продавец вина. «Это добавляет много давления» - особенно для мужчин, добавляет она. «Женщины хотят жениться на квартире», - говорит Ван. Даже сейчас, когда правительство сдерживает цены, многие не могут позволить себе покупать.

49-летний владелец ресторана Зао Сюхуа переехал в Пудун после того, как его дом в старом Шанхае был снесен в 1990-х годах. По его словам, его поездка на работу увеличилась с нескольких минут до получаса, но затем его новый дом просторный и современный. «Снос вашего дома имеет положительную сторону», - говорит он.

Когда Зао начинает говорить о своей дочери, он достает из кармана iPhone, чтобы показать мне фотографию молодой женщины в бейсбольной шляпе на тему Диснея. Он говорит, что ей 25 лет и она живет дома. «Когда она выйдет замуж, она получит собственную квартиру», - говорит он. «Мы поможем ей, конечно».

По словам Зао, развитие Шанхая создало новые возможности, но он сохранил простоту своей жизни. Он встает каждый день рано, чтобы купить припасы для ресторана; после работы он готовит обед для своей жены и дочери, а затем уходит спать. «Время от времени я захожу за угол, чтобы выпить кофе в Starbucks», - говорит он. «Или я пойду в караоке с некоторыми из наших сотрудников».

Для других темп изменений был более расстраивающим. «Я шучу со своими друзьями, что если вы действительно хотите зарабатывать деньги в Китае, вы должны открыть психиатрическую больницу», - говорит певец Лю. И все же он добавляет: «У меня есть много друзей, которые действительно благодарны за эту безумную эпоху».

Чэнь Даньян, писатель, говорит: «Люди ищут мира в том месте, где они выросли. Но я прихожу домой через три месяца, и все кажется другим ». Она вздыхает. «Жизнь в Шанхае похожа на скоростную машину, неспособную сфокусироваться на всех изображениях, проходящих мимо. Все, что вы можете сделать, это сидеть сложа руки и чувствовать ветер на своем лице.

Дэвид Девосс представил Макао для Смитсоновского института в 2008 году. Лорен Хилгерс - независимый писатель, живущий в Шанхае. Уроженец Нью-Джерси Джастин Гуарилья теперь работает из Тайбэя.