Чтобы добраться до гор Тянь-Шаня из киргизской столицы Бишкек, вы направляетесь на восток, пока не достигнете берегов огромного пресноводного озера Иссык-Куль, а затем поверните на юго-восток в направлении границы с Китаем - поездка займет около десяти часов., если погода хорошая и дороги чистые. Неделю, когда я совершил поездку прошлой зимой в компании ученого снежного барса по имени Таня Розен, это заняло значительно больше времени. В Бишкеке шел дождь, а на равнинах шел снег. Каждые 20 миль или около того мы замедляли движение, чтобы молодые пастухи, согнувшиеся, как старые пастухи, гнали своих овец с одной стороны скользкой дороги к другой. Вдали маячили горы.
Из этой истории
Спасение Призрака Гор
купить«Кыргызская пробка», - крикнул за рулем водитель Заирбек Кубанычбеков, сотрудник кыргызской компании Panthera, американской некоммерческой организации, в которой Розен является старшим ученым. Розен рассмеялся. «Ты привыкнешь к этому», - сказала она мне. «Я помню одну из самых первых вещей, которые я решил, когда приехал в Центральную Азию, что я не позволю себе раздражаться или злиться из-за темпов путешествия сюда. Потому что, если вы это сделаете, у вас не будет времени ни на что другое. Я сдался.
Розен, которому 42 года, родился в Италии и вырос в тогдашней Югославии. Она свободно говорит на шести языках, еще на двух - сносно, и ее акцент, хотя и смутно европейский, может быть трудно определить. В другой жизни она работала корпоративным юристом на Манхэттене, но в 2005 году, разочарованная своей работой, она и ее муж разошлись, и она переехала в Национальный парк Гранд-Титон, а затем в Йеллоустоун, чтобы работать в Геологической службе США с медведями-гризли. Получая степень магистра по социальной экологии из Йельского университета. Интерес к медведям с большими когтями сменился интересом к кошкам с большими когтями, и в течение последних пятидесяти лет Розен почти все свое время изучала Panthera uncia, или снежного барса, животное, чья жизнь в дикой природе обусловлена о его обширной среде обитания и принципиально неуловимой природе остается малоизвестным.
В Таджикистане Розен и ее коллеги из Panthera помогли создать сеть новаторских общинных заповедников - районов, контролируемых и контролируемых не правительственными смотрителями, а местными жителями. Программы были успешными - последние исследования показали, что количество снежного барса в таджикских заповедниках растет. Теперь она двигалась на север, в соседний Кыргызстан, где, за исключением одного заповедника под названием Сарычат-Эрташ, было проведено мало исследований. Столько всего остается неизвестным, что ученые спорят даже о размере самой популяции снежного барса: одни думали, что в стране тысяча кошек, а другие - 300.
Когда мы мчались к Тянь-Шаню, Розен побежала вниз по списку того, чего она надеялась достичь: убедить кыргызских охотников и фермеров создать новые заповедники; установить ловушки для камер, чтобы получить приблизительные данные о численности снежного барса в ключевых районах, которые можно использовать в качестве базовой линии для отслеживания колебаний в предстоящие годы; и, если ей повезет, возможно, даже удастся достать радио-ошейник на взрослом снежном барсе, что позволит ее команде отслеживать его движения, составлять карту его дальности и узнавать больше о том, как он взаимодействует с добычей и ее окружением.
Нашим первым пунктом назначения был охотничий лагерь высоко в Тянь-Шане, где владелец, человек по имени Азамат, сообщил, что видел снежных барсов в окрестных вершинах. Азамат пригласил Розена остаться на несколько дней и устроил несколько камерных ловушек. Мы подберем Азамата в его деревне у подножия гор и продолжим путь еще на сто миль до лагеря.
Мы проезжали девять часов подряд мимо мечетей с минаретами сапфирово-синего цвета, гробницами из скрученной олова и редким пламенным верблюдом. Дорога сузилась до грязи и снова превратилась в бетон; мы спустились только, чтобы снова подняться. Я сидел на заднем сиденье рядом с Нарыном, годовалым тайганом Розена, кыргызским двоюродным братом афганской борзой. Тайганов можно научить убивать волков, но Нарын своими нежными цитринными глазами, казалось, приобрела сдержанный темперамент своего хозяина: она проводила свое время, свернувшись калачиком на снаряжении - чтобы лучше присматривать за остальными.
Таня Розен надеется узнать больше о популяции снежного барса в горах Тянь-Шаня. (Себастьян Кеннеркнехт) 
Ее тайган, Нарын, сопровождает ее в поле. (Себастьян Кеннеркнехт) 
Розен преодолевает труднопроходимую местность на лошадях, чтобы проводить исследования. (Себастьян Кеннеркнехт) 
Горы Тянь-Шаня достигают 24 000 футов, недалеко от Эвереста. (Себастьян Кеннеркнехт) 
Все больше ученых признают ценность нетрадиционных подходов к сохранению. «На самом деле, - говорит Розен, - способ защиты снежного барса заключается в постепенных шагах». (Джоэл Сарторе / National Geographic Photo Ark) Около берегов озера Иссык-Куль мы остановились, чтобы переночевать, а на следующий день к уже перегруженному автомобилю добавили еще одного пассажира: Азамата, владельца охотничьего лагеря. Азамат был темноволосым и нелепо красивым, с небольшим английским языком и страстью к советскому оружию; экран блокировки на его мобильном телефоне, который он показал мне сразу после нашей встречи, был глянцевой фотографией его любимой автоматической винтовки с оптическим прицелом.
На высоте 12 200 футов мудрец с равнин уступил среднему течению гор, и единственными другими транспортными средствами были грузовики с близлежащего золотого прииска. Вокруг нас был океан сплошного снежного покрова; без солнечных очков было бы больно даже открывать глаза. В 15 000 футов, согласно альтиметру на моем спутниковом телефоне, воздух начал чувствовать себя мучительно разреженным; мое зрение затуманилось в углах серой дымкой, а голова пульсировала.
Прежде чем я приехал в Кыргызстан, Родни Джексон, глава американской некоммерческой организации под названием «Охрана снежного барса», сказал мне, что причина, по которой так мало ученых решили специализироваться на кошачьих - в отличие, скажем, от тигра, - в том, что он отслеживает снежных барсов. это интенсивное физическое усилие: высота болит, как и количество путешествий. Не каждый хочет проводить недели в горах, отгоняя тошноту и боль от горной болезни. Я начал понимать, что он имел в виду. Я проглотил таблетку Diamox, лекарство, отпускаемое по рецепту, чтобы свести к минимуму воздействие высоты, и опустился ниже на скамейку.
Розен закричал: впереди нас ожидала приближающаяся стая длиннорогих архаров, любимая добыча снежного барса. Но прежде чем я смог сфокусировать свои бинокли, они рассеялись, покрыв склоны отпечатками копыт. Через четыре дня после отъезда я наконец прибыл в страну снежного барса.
**********
Снежный барс - обманчиво маленький зверь: самцы весят 95 фунтов, дают или берут, и светят через спину и туловище. Они стоят чуть более 24 дюймов в высоту. (Женские снежные барсы еще меньше.) И все же, как однажды заметил покойный натуралист Питер Маттиссен, который написал свою самую известную книгу о снежном барсе, есть несколько животных, которые могут соответствовать его «ужасной красоте», которую он описал как « сам материал человеческой тоски.
Подпишитесь на журнал Smithsonian сейчас всего за $ 12
Эта история - выбор из мартовского номера журнала Smithsonian.
купитьХотя снежные барсы спустятся на высоту 2500 футов, они наиболее удобны в крутых и скалистых горах высотой 10 000 футов или выше, в отдаленных уголках местности, исторически неприемлемых для человека. Не случайно, что во многих культурах, от буддийского Тибета до племенных областей Таджикистана, снежный барс считается священным: мы должны подняться вверх, в направлении небес, чтобы найти его.
И даже тогда мы можем не ощущать его присутствия. За исключением розового носа и мерцающих зеленых или синих глаз, его камуфляж идеален, серый с черными крапинками шкура - хорошая смесь как для снега, так и для альпийской скалы. В Кыргызстане я слышал истории о том, как опытные охотники заходили в ярды снежного барса, но не были мудрее; на следующее утро, следуя по пути обратно к своей хижине, охотники увидели следы, следящие за ними.
Хотя стаи волков или даже беркут могут сбить незащищенного детеныша, те же самые подпружиненные корточки, которые позволяют взрослому снежному барсу прыгать на расстояние около 30 футов от горного уступа до уступа горы, делают животное убийцей-убийцей.,
Данные из Snow Leopard Trust говорят о том, что кошка будет убивать животное каждые восемь-десять дней - козлы, баралы или длиннорогие архарские овцы, в зависимости от того, какие крупные копытные животные находятся поблизости, - и может провести три или четыре дня, собирая тушу. Том Маккарти (Tom McCarthy), исполнительный директор программ Snow Leopard Programs в Panthera, говорит, что у него было более чем несколько животных в Монголии с разделенными губами и рваными ушами: признак того, что часть добычи снежного барса будет сопротивляться. Но также возможно, что самцы снежных барсов «бьют друг друга», говорит Маккарти, в драках над горным газоном.
Самки снежного барса будут размножаться или пытаться размножаться раз в два года, и их ареалы обитания могут частично перекрываться. Беременность длится около 100 дней; пометы могут варьироваться от одного детёныша до пяти, хотя смертность для детенышей снежного барса неизвестна - суровый климат, как полагают, может требовать значительного числа. Как только ее детёныши родятся, самка снежного барса будет охранять их от полутора до двух лет, пока молодые леопарды не смогут охотиться самостоятельно.
Жизнь самца снежного барса одинока. Он может остаться с самкой на несколько дней, пока они спариваются, но после этого он обычно возвращается к охоте и защите своей территории в одиночестве. В Кыргызстане его часто с почтением называют «горным призраком».
**********
И все же отдаленной среды обитания снежного барса уже недостаточно, чтобы защитить его. Когда-то тысячи снежных барсов населяли вершины Центральной Азии, внутренние районы Гималаев Индии, Непала, Монголии и России, а также плато Китая. Сегодня, по оценкам Всемирного фонда дикой природы, в дикой природе насчитывается менее 6600 снежных барсов. В некоторых странах, согласно WWF, цифры сократились до такой степени, что реальная возможность стала нулевой: от 200 до 420 в Пакистане и от 70 до 90 в России.
Основной виновник - человек. Движимые крахом местной экономики после распада Советского Союза и соблазненные устойчивым рынком для частей снежного барса в Азии, где шкуры стоят небольшого состояния, а кости и органы используются в традиционных лекарствах за последние несколько лет десятилетия браконьеры совершали все более регулярные набеги в горы Центральной Азии, часто появляясь с десятками погибших леопардов. Детёныши незаконно продаются в цирки или зоопарки; WWF China сообщает, что частные коллекционеры заплатили 20 000 долларов за здоровый образец. Браконьеры используют неуловимые стальные ловушки и винтовки; подобно самим леопардам, они действуют как призраки.
По мере того, как популяция людей увеличивается, ареал снежного барса сокращается пропорционально - деревни и фермы появляются на земле, которая когда-то принадлежала исключительно диким животным. В Центральной Азии у фермера, который однажды утром открывает свой загон, чтобы найти кучу недоеденных туш овец, есть много стимулов, чтобы убедиться, что тот же самый снежный барс не ударит снова. В то же время, среда обитания снежного барса уничтожается добычей полезных ископаемых и лесозаготовками, и в будущем, по мнению Маккарти, изменение климата может стать серьезной угрозой. «Вы можете получить сценарий, в котором по мере таяния снега леопарды загоняются в эти небольшие островки», - говорит он.
(Гильберт Гейтс) Маккарти указывает, что потеря снежного барса будет означать больше, чем потеря прекрасного существа или стирание, как в случае с каспийским тигром, который исчез в середине 20-го века, связи с нашим экологическим прошлым, Природа взаимосвязана и взаимозависима - одна живая часть опирается на другую. Без снежных барсов слишком много копытных означало бы, что горные луга и листва будут сорваны в грязь. Вымирание животного навсегда изменит экосистему.
В последние годы большая часть работы таких организаций, как WWF, Panthera и Snow Leopard Trust, была сосредоточена в большей степени на людях, чем на самих кошках: лоббирование местных органов власти для борьбы с браконьерством; поиск путей активизации деятельности правоохранительных органов; и работа с местными фермерами для улучшения качества и безопасности их загонов, потому что более высокие ограждения означают меньше нападений снежного барса на домашний скот и поэтому меньше ответных отстрелов.
«Есть искушение думать с точки зрения грандиозных, масштабных решений», - сказал мне Розен. «Но, как и в случае с любой природоохранной деятельностью, речь идет не столько о животном, сколько о том, как получить лучшее от людей, которые живут рядом с ним»
Джексон говорит, что основной проблемой является политическая воля. «Я убежден, что в местах, где законы о борьбе с браконьерством являются строгими, например, в Непале, ситуация заметно улучшилась», - сказал он мне. «Люди видели культурный стимул в том, чтобы кошка была живой. И они наблюдали, как люди преследуются за браконьерство, и они опасаются возиться с этим ». Но активисты и ученые, такие как Джексон, работают в таких местах, как Непал, на протяжении десятилетий.
Для сравнения, Кыргызстан - новая граница.
**********
Охотничий лагерь Азамата оказался группой трейлеров, защищенных на востоке каменным утесом и на западе рядом округлых холмов. Там была конюшня для лошадей, которую посещали охотники, газовый генератор для электричества и дровяные печи для обогрева. Улан, рейнджер, знакомый Азамата, приехал в тот же день раньше со своей женой, которая готовила еду.
Мы съели бессловесную еду хлеба и супа и бросили наши спальные мешки в койки в среднем трейлере. Плита была уже зажжена. Я чувствовал боль от вождения, отставание в реактивном ритме, обезвоживание от возвышения. Под моей тепловой рубашкой мои легкие выполняли двойную функцию. Я включил фару и попытался читать, но мое внимание исчезло с кислородом. Наконец я оделся и вышел на улицу.
Ночь была огромна; созвездия выглядели не далекими и недостижимыми, как на земле, но на расстоянии вытянутой руки. По моим расчетам, до ближайшего среднего города было 300 миль, до ближайшей медицинской клиники - 120 миль, до ближайшего дома - 30 миль.
В 5:30 утра кыргызский ученый средних лет, сопровождавший нас в лагерь, Аскар Давлетбаков потряс меня за плечи. Его маленькая рама была спрятана под четырьмя слоями синтетического флиса и пухом. «Время идти», - сказал он. У него была ловушка камеры в его руке. Розен привез с собой десять устройств, которые приводятся в движение: снежный барс проходит мимо объектива и мгновенно записывает несколько фотографий на карту памяти. Позже, камера собирается, и данные загружаются на компьютер Panthera.
Мы надеялись отправиться верхом на лошади, но лед в каньонах был слишком тонким - лошади могли рухнуть в реку внизу - поэтому вместо этого мы выехали к устью каньона и пошли пешком до конца пути. Было минус 5 градусов по Фаренгейту, холоднее с ветром. Сквозь ледяной покров на реке я видел острую черную рыбу, текущую в потоке. Завыл Нарын; звук наполнил каньон. Тотемно покоясь в снегу, впереди лежал череп архарской овцы, разорванный на куски волком. Работа не была закончена: комки плоти все еще цеплялись за позвоночник, и в глазнице остался один маслянистый глаз.
Рядом мы нашли первые следы снежного барса, различимые подушками и длинной трубчатой линией, которую хвост делает в снегу. Хвост снежного барса может измерять три с половиной фута; кошки часто заворачиваются в него зимой или используют его в качестве уравновешивающего инструмента при прохождении по ледяным склонам. Я опустился на колени и провел пальцем по дорожкам. «Очень хороший знак», сказал Розен. «Выглядит свежо. Может быть, несколько часов.
Заирбек вытащил ловушку для фотоаппарата из своей сумки и поднялся в овраг, чтобы установить ее. Процесс был обременительным: вам нужно ловкость, чтобы щелкнуть нужными переключателями, но даже нескольких минут без перчаток было достаточно, чтобы ваши пальцы посинели. Через три часа после того, как мы покинули лагерь, мы проехали две мили и установили только четыре ловушки.
Камеры-ловушки стали важными устройствами для сбора данных о неуловимых существах, таких как снежные барсы. (Себастьян Кеннеркнехт) 
Хотя яростные охотники - «почти мифический зверь», как выразился Питер Маттиссен, - снежные барсы размером с немецкую овчарку. Изображения кошек в дикой природе происходят в основном из камер-ловушек. (Центр охраны Шан Шуй / Траст Снежного Барса / Пантера) 
Снежные барсы также отслеживаются по их отпечаткам. (Себастьян Кеннеркнехт) 
Ученые собирают скат снежного барса для лабораторного анализа. (Себастьян Кеннеркнехт) 
Отслеживание движений снежного барса имеет решающее значение для нашего понимания их поведения. (Себастьян Кеннеркнехт) 
Ученый Шеннон Качел использует дротик, чтобы успокоить взрослую самку снежного барса. (Себастьян Кеннеркнехт) 
Взрослая самка снежного барса была первой в истории ошейником в Кыргызстане. (Рахим Куленбеков / Пантера) Каньон сузился до такой степени, что мы были вынуждены пройти один файл; лед зловеще застонал под ногами. Я смотрел на Улана с сигаретой в руке, проверяя землю сапогом. Авария, когда это произошло, не дала мне времени отреагировать: Улан был там, а потом его нет. Азамат прошел мимо меня, взял его руки под мышки Улана и вытащил его из реки. Охотник промок до верхней части груди; его лицо было заметно бледнее. Мы расставили оставшиеся ловушки как можно быстрее, в пещерах и каскадах осыпи, и повернули домой, где Улан с кружкой горячего чая мог согреть ноги перед печью.
Мы ели больше супа и хлеба, и пили большие стаканы кока-колы. Находясь в горах, Розен потребляет все необходимое на галлон - кое-что о кофеине, сахаре и газировании, по ее мнению, помогает предотвратить высотную болезнь. Я задался вопросом вслух, учитывая трудности только прошлой пары дней, чувствовала ли она когда-либо ошеломленную. Конечно, было бы более удобно продолжать изучать гризли, который, по крайней мере, имеет смысл жить ближе к уровню моря.
Розен немного подумала, а потом рассказала мне историю о поездке в Центральную Азию несколько лет назад. «Я устала, мне было больно», - сказала она. «Мы ехали весь день. И затем из окна я увидел снежного барса в нескольких сотнях ярдов, оглядываясь на меня. Просто то, как оно двигалось - изящество, красота. Я помню, как был счастлив в тот момент. Я подумал: «Хорошо, вот почему я здесь. И именно поэтому я остаюсь ».
**********
Однажды днем Розен отвез меня навестить человека по имени Якут, который жил в маленькой деревне в Алайской долине недалеко от границы с Таджикистаном. Якутский легкий и лысеющий, с тонкой серой бородкой. Будучи молодым человеком в 1970-х годах, он отправился в Россию, чтобы служить в Советской Армии; после этого он хотел остаться в Москве и поступить в университет - там было много возможностей для бывшего военного. Но его отец запретил это - якут был единственным мальчиком в семье - и он вернулся в деревню, женился и принял семейную ферму. Летом он охотился. Он убил много животных: козлов, волков, медведей, архаров.
Летом 2014 года Розен обратился к якутам и другим охотникам в деревне, чтобы сделать предложение: разрешить Panthera помочь в создании местного заповедника на Алае. В отличие от Службы национальных парков в Соединенных Штатах или системы заповедников в России - нисходящих учреждений, где правительство назначает охраняемую землю и нанимает смотрителей для ее охраны, - модель охраны природы на уровне общины основывается на убеждении, что местные жители могут часто быть лучшими управляющими своей земли, чем федеральное правительство, особенно в беспокойных районах, таких как Центральная Азия.
Розен, с заверением местных правоохранительных органов и пограничников, пообещал жителям Алая, что, помимо помощи в создании охраны, они будут помогать в переговорах с правительством по поводу охотничьего участка, где они могут взимать с посетителей плату охотиться на животных, как овец и мархор, большой горный козел. В то же время местные жители будут следить за популяциями диких животных и проводить работу по борьбе с браконьерством.
Богатые кыргызские горожане и иностранные туристы заплатят десятки тысяч долларов, чтобы убить архара. Месяцем ранее жители деревни зарегистрировали охрану природы и избрали ее главой Якута. Якут принял нас у дверей своей хижины в кепке для часов и оливковой военной форме - привычка, оставшаяся со времен его армии. Его дом, как и многие кыргызские жилища, был разделен на три комнаты: коридор для ботинок и снаряжения; кухня; и общая комната для сна. Мы сидели, скрестив ноги, на полу кухни. Телевизор, настроенный на радиостанцию из Бишкека, на заднем плане приятно гремел.
Якутская жена появилась с хлебом и чаем и старыми пластиковыми бутылками содовой, наполненными кумысом, алкогольным лакомством, сделанным из кисломолочного кобыльего молока. Первый глоток кумыса попал мне в горло; он имел консистенцию сырой устрицы и вкус кислого йогурта и водки. Я попробовал еще раз. Это было не лучше, но на этот раз оно пошло вниз. Якутский луч
Я спросил его, что заставило его согласиться возглавить консерваторию, была ли апелляция помимо дополнительного дохода для деревни. «Раньше я ходил в горы и видел снежного барса почти каждый день», - сказал он. «Теперь могут пройти месяцы и месяцы, прежде чем я увижу один трек. Животные начали исчезать ». Он объяснил, что на прошлой неделе он и его односельчане остановили группу молодых охотников с винтовками болтового действия, которые, похоже, направлялись на землю, возможно, в поисках снежных барсов. Возможно, они вернутся, но, вероятно, нет - скорее всего, будет больше проблем, чем стоило попытаться совершить другое вторжение.
«Я надеюсь, - продолжил якут, - что однажды, может быть, когда мои внуки вырастут, снежные барсы начнут возвращаться».
Снаружи небо было пузатым и темным. Якут указал на стену своего сарая, где висела туша волка. Он и двоюродный брат поймали и убили его на днях. Живот был разрезан и набит сеном, чтобы сохранить форму. Розен, заметно расстроенный, отвернулся.
Как она позже рассказала мне, создание общинных консерваторий включало компромиссы: некоторые животные будут защищены, а другие будут охотиться. Вы знали, что происходит, но это не значит, что вам должно это нравиться.
Той ночью мы спали на полу хижины, принадлежащей главе соседней охраны. Бросая и поворачивая свой спальный мешок, я слушала, как Розен в другой части комнаты разговаривает по телефону со своей 11-летней дочерью, которая жила со своим отцом в Нью-Йорке. (Розен развелась со своим первым мужем и с тех пор вступила в повторный брак.) Разговор начался на итальянском, перешел на английский и закончился серией чиао и поцелуями. В прошлом году дочь Розена присоединилась к своей матери на несколько недель в поле, и Розен надеется, что она скоро снова посетит Кыргызстан. Но в то же время они будут разлучены в течение почти полугода. Разлука, сказала она мне, была самой сложной частью ее работы.
**********
Самым успешным правительством в Кыргызстане, наряду с Сарычат-Эрташем, является Нарын, расположенный менее чем в ста милях к северу от китайской границы. Рейнджеры, несмотря на то, что им платят в эквиваленте 40 долларов в месяц, хорошо известны своей преданностью земле. Несколько лет назад директор в одиночку создал музей, посвященный местным животным, и вылил полученные средства (вместе с доходами от соседней фермы оленей) прямо обратно в заповедник.
Я поехал в Нарын с Розеном, Аскаром и Заирбеком, чтобы встретиться с нарынскими рейнджерами. Прошло около месяца с тех пор, как Розен связалась с командой, которая установила серию купленных Пантерой ловушек для фотоаппаратов на окрестных холмах, и она очень хотела получить обновление.
(Кредит: Пантера / Бургут)Наши лошади были на несколько рук выше, чем у пони, но более ловкие, чем среднестатистические чистокровные американцы, с гривами, которые рейнджеры завязали в изящные косы. Розен росла верхом, будучи подростком, она участвовала в выездке и недолго думала о карьере профессионального конного спортсмена, и ей был присвоен высокий жеребец с пальто, которое напоминало дробленый бархат. Мне подарили сонно выглядящую кобылу.
Я запер свою левую ногу в стремени и вскочил на седло, которое было без бляшек, как его английский аналог, и положил на небольшую стопку одеял с рисунком. Лошадь шмыгнула, прислонившись к носу, побрел поперек дороги и остановился. С седла свисал урожай с кисточкой, который можно было использовать, если мои каблуки не выдержали.
Мы отправились в полдень по узкой тропинке в холмы. Чем выше мы поднимались, тем глубже становился снег, и через определенные промежутки времени лошади падали через верхнюю кору с испуганным ржанием, вертя ногами для тяги. Тогда их копыта будут крепко стоять на земле, и они будут двигаться вперёд, в движении, не похожем на плавание, и их походка снова выровняется. Вскоре шея и кобыла моей кобылы покрылись потом.
Приближаясь к 10000 футов, нас внезапно встретил поток лошадей, без седловины и без уздечек, бегущих по противоположному склону в нашем направлении. Наши скакуны стали пугливыми, и на мгновение выглядело так, как будто нас оттолкнули от утеса, но в последний момент появился киргизский ковбой с востока, одетый в кожаную куртку и традиционную киргизскую шляпу, и срезанный лошадей, прежде чем они смогут добраться до нас.
Я слушал Жолдошбека Кирбашева, заместителя директора заповедника, и Розена, говорящего по-русски; Заирбек, ехавший рядом со мной, перевел на английский своего новичка. Жолдошбек полагал, что в заповеднике было по крайней мере дюжина снежных барсов - хотя на фотографиях было мало свидетельств, рейнджеры нашли много ската. Розен пообещал попытаться предоставить рейнджерам больше камер. Затем они обсудили возможность отлова и столкновения некоторых местных медведей, чтобы лучше понять их поведение и движения. «Это отличная идея, но вы будете осторожны, - упрекнул его Розен.
Жолдошбек кивнул и застенчиво улыбнулся. Как и всем киргизским ученым и рейнджерам, с которыми я встречался, ему явно очень нравился Розен, и больше всего он, казалось, доверял ей - в ней не было ни лукавства, ни высокомерия. Я думал о чем-то, что Том Маккарти из Пантеры сказал мне. «Вы оглядываетесь на 1980-е, начало 1990-х, и вы можете посчитать количество людей, изучающих снежного барса на двух руках», - сказал он. Теперь их было сотни по всему миру, и, продолжил он, «Таня стала одной из самых выдающихся фигур - она просто великолепна в том, что она делает: в политике, на местах. Она умная, но она всегда слушает.
Солнце уже почти погасло. Мы крутились по кругу вдоль склона и спустились в долину. Вдалеке рассеялась скала; скалы стали домами; дома стали деревней. Мы зашли на Бекена, ветеран-рейнджер в запасе. Это был крупный мужчина с лицом, сморщенным солнцем и ветром, и руками, похожими на перчатку ловца. Пока мы разговаривали, его 5-летняя дочь забралась ему на колени и, хихикая, потянула его за уши.
Бекен продолжал говорить: у него было много планов на резерв. Он хотел, чтобы Нарын стал международной туристической достопримечательностью. Он хотел больше оленей. Он хотел больше сотрудников. И прежде всего он хотел обеспечить, чтобы снежный барс никогда не исчезал с этой земли, которая была землей его деда и отца, и была бы землей его дочери.
«Снежный барс, - сказал Бекен, - это часть того, кто мы есть».
**********
Дорога обратно в Бишкек заняла два дня. Шоссе было полно курьезов: телефонные столбы, увенчанные гнездами аистов; человек с чем-то, похожим на промах, целящийся в певчих птиц. После недели в горах ирландская зелень пастбищ выглядела невероятно яркой, средиземноморская синева накала реки Нарын.
В Бишкеке с его милой бруталистской архитектурой прибыл новый ливень; дождь превратился в гранулы льда. На рынках продавцы бежали за прикрытием. Позади нас, сжимаясь в зеркалах бокового обзора Ленд Крузера, был Тянь-Шань, окутанный туманом.
Через несколько недель после моего возвращения в Соединенные Штаты я получил известие от Розена, у которого были печальные новости: бекен, рейнджер в Нарыне, извлекал карту памяти из ловушки камеры, когда река унесла его прочь. Его коллеги нашли его несколько недель спустя. Он оставил после себя свою жену и детей, в том числе маленькую дочь, которую я смотрел, дергая за его ушами Это было явное свидетельство опасности и стоимости работы, которую Розен и ее коллеги решили сделать.
Затем осенью пришла радостная новость: работая с Snow Leopard Trust и его местным филиалом, Фондом Snow Leopard, Кыргызстан, Розен и ее команда в Panthera установили десять ловушек в каньонах заповедника Сарычат-Эрташ. «В течение нескольких недель ничего не происходило, - писал мне Розен. «Но 26 октября передатчик, прикрепленный к одной из ловушек, сработал. В 5 часов утра команда уловила сигнал и через полтора часа добралась до площадки ».
Там они нашли здоровую самку снежного барса. Ученые бросили кота и прикрепили ошейник со спутниковым приемопередатчиком. Это был первый раз, когда снежный барс когда-либо был выращен в Кыргызстане - это развитие, которое проливает свет на привычки и ареал животного, а также его связь с местной экосистемой. Кыргызский снежный барс бродит шире, чем его коллеги в Непале и в других местах? Охотится ли так часто? Как часто он приближается к населенным пунктам?
Уже Пантера обнаружила, что леопард является матерью трех детенышей, которые были пойманы в ловушках камеры. На данный момент Розен и ее команда называют леопарда Аппак Суюу или Истинной Любовью.
